Дикарка. Неизвестный маршрут - Страница 27

– А теперь оденьте меня взглядом, мне холодно, – сказала Марина.

– Вы не ответили. Я похож на идиота?

– Не думаю.

– Тогда у вас должны быть какие-то основания...

Марина сосредоточилась. Предстояло не то чтобы самое трудное – самое туманное. Тимофей явно вляпался в нехорошее, и те, кто сцапал его в ловушку, могли давным-давно перевербовать Гукасяна, перекупить, запугать… И в любую минуту начнется карусель, ввалятся какие-нибудь морды...

– Ну да, конечно, у меня есть основания, – сказала она медленно, мельком взглянув на дисплей мобильника и убедившись, что микрофонов здесь нет. – Мы оба, Тимофей и я, занимаемся одним делом. Каким именно, вам не стоит интересоваться, вы опытный человек и знаете жизнь. От лишних знаний – лишние печали... Там, в номере, остались кое-какие вещички, которые я хотела бы забрать. Вам это абсолютно ни к чему, а мне пригодится. Наверняка Тим вам говорил о таком обороте дел. О том, что кто-то придет и захочет осмотреть номер...

– Предположим.

– Он не мог знать заранее, кто именно придет, – сказала Марина. – И потому оставил нечто вроде нейтрального пароля, подходящего для любого... Я права?

– Предположим.

– Значит, он вам сказал, что его друг – любой, кто придет от безвременно усопшей тетушки Марты...

Она внутренне напряглась. Пароль был совершенно правильный, действовавший в их группе опять-таки до конца месяца. Однако возможны самые неожиданные повороты...

– Предположим... – в третий раз повторил Гукасян, на сей раз гораздо задумчивее и словно печальнее. – Допустим...

– Я неправильно назвала пароль?

– Я этого не говорил.

– Тогда за чем же дело стало?

Гукасян вздохнул.

– И вы тоже играете в эти игры?

– В какие? – невинно глянула на него Марина.

– Странные вы люди, – сказал Гукасян. – Человеку следовало бы иметь свое дело, свой уютный дом, сидеть на крылечке, здороваться с добрыми соседями...

– Что-то я не видела в вашем квартальчике такого крылечка.

– Ну, я чуточку метафорично... В общем, человеку лучше всего сидеть дома и заниматься делом, а не болтаться по всем свету в поисках каких-то загадок. Люди вроде вас, бродяги, простите, то и дело сваливаются на головы честным содержателям гостиниц, впутывают в свои сложности, причем выгоды от этого сомнительные, а вот неприятностей – масса...

– Мне кажется, я уловила ход ваших мыслей, – весело сказала Марина, расстегнула потайной карман сумки и достала несколько сложенных вдвое бумажек. – Здесь тысяча долларов. Синими. Это в самый раз...

Она положила деньги на стол, поднялась, подошла к стене и принялась разглядывать дипломы. Когда обернулась, хозяин стоял в прежней позе, на том же месте, а деньги по-прежнему лежали на темной полированной поверхности.

Марина подняла бровь.

– Неужели мало? По-моему, вполне достаточно...

Гукасян тяжко вздохнул.

– Наш мир такой злобный и коварный... А вдруг вы из полиции?.. Или того хуже?.. И деньги у вас меченые, а под блузкой полно микрофонов...

– Да что вы такое говорите? – удивленно воскликнула Марина. – Я – приличная девушка! У меня и бюстгальтера-то под блузкой нет, а вы говорите о микрофонах!.. Они бы щекотали! И потом, с какой стати полиции вас провоцировать?

– Кто их знает, – печально сказал Гукасян. – Работа у них такая, только и думают, как бы устроить провокацию честному труженику...

– Но я же назвала пароль!

Он снова вздохнул.

– Неизвестно, как он к вам попал...

– Вот теперь вы тянете время, – сказала Марина. – Совершенно откровенно. Вам нужно что-то еще?

– Всем нам в этом мире не хватает любви и теплоты...

Она прислонилась к стене, заложив руки за спину, старательно сохраняя на лице серьезное и отрешенное выражение, свойственное озабоченной предстоящими экзаменами умненькой, честолюбивой студентке, и наблюдая, как взгляд Гукасяна липнет к ее ногам.

– Если я вас правильно поняла, вы определенно намекаете на все эти порочные вещи, что происходят меж коварными обольстителями и невинными девушками… Мама меня от чего-то такого предостерегала, и девчонки говорили, что мужчины, стоит оказаться с ними наедине, вытворяют ужасные вещи...

– Ходят такие слухи, – ухмыльнулся хозяин, подходя к ней бесшумной кошачьей походкой, посверкивая безукоризненными зубами и бриллиантом.

Во всем этом – от походки до пробора – был даже не дурной вкус, а целая охапка дурацких штампов, заезженных кинематографом еще сто лет назад. Однако здесь, надо полагать, все эти приемчики и прибамбасы считались подлинным светским шиком, непременной принадлежностью всякого уважающего себя темного дельца. Так что Марина особенно не удивлялась, считая, что к туземным обычаям следует относиться терпимо – в рамках той же неоэтики.

Дурочке ясно, чего от нее хотят в качестве входного билета. Можно, конечно, вместо этого откровенно надавить, обрисовав вкратце свои немалые возможности и нешуточную крутизну. Однако Марине вовремя пришло в голову, что далеко не всегда полезно палить из пушек по хомякам. Пушка, конечно, способна произвести на хомяка самое сокрушительное воздействие, но вот попасть в него гораздо труднее, чем, скажем, в слона. В каждой ситуации должны работать свои инструменты, переигрывать не стоит. Здесь, в этом поганом квартальчике, великая российская столица выглядит, есть такое подозрение, чуточку нереальной. Именно в силу своего величия и отдаленности. Вроде дракона из базарных россказней в волшебной стране – то ли есть он за семью морями, то ли врут... Чересчур неравны весовые категории, несопоставим масштаб государственных спецслужб и местных делишек, а значит, не будет должного ощущения реальности угрозы. А хорошая угроза всегда должна умещаться в сознании того, кому угрожаешь. Так что проще уступить его низменным инстинктам. Не убудет, а для дела выйдет польза.